Как сельскому хозяйству прожить без субсидий? Cтоит ли полностью доверять цифровым технологиям? Rак остановить отток жителей из районов? Эти вопросы стоят перед аграрной сферой наиболее остро. Поговорим о них с человеком, который всю жизнь проработал на земле и как никто другой знает, что происходит в отрасли. Наш собеседник — член алтайского отделения «Деловая Россия», депутат Алтайского краевого законодательного собрания и руководитель сельхозпредприятия «Колос» из Локтевского района Сергей Бенслер.

— На ваш взгляд, в какой точке в плане технологического развития сейчас находится сельское хозяйство края?

— Еще 10 лет назад высокотехнологичных сельхозпредприятий в Алтайском крае были единицы. Сейчас количество тех, кто работает по мировым агротехническим стандартам, увеличилось в разы. По моим ощущениям, таких хозяйств в нашем регионе больше половины.

Слабые хозяйства с точки зрения кадров и технологий постепенно уходят с рынка. Взять нашу степную зону: подход и условия у всех одинаковые, а результаты разные.

В целом же технологическое развитие сельского хозяйства я бы охарактеризовал на твердую четверку. Резервы для дальнейшего роста есть.

— Верите ли вы в спасительную цифровизацию?

— Я нет. Отдельные элементы цифровизации мы используем, и делаем это успешно. Но полностью перейти на цифровые технологии вряд ли удастся. Приведу простой пример: знаменитый аграрий, герой соцтруда Илья Шумаков говорил: чтобы достичь результата в сельском хозяйстве, на поле надо быть утром, в обед и вечером.

Иногда утром может показаться, что какие-то работы проводить не надо. Через три часа агроном понимает, что это не так. На мониторе, находясь на удаленке, ясную картинку не увидишь.

Мы сегодня переходим на технологии дифференцированного внесения удобрений и гербицидов в зависимости от состояния почвы и растений. На экране все выглядит прекрасно. Выезжаем в поле — датчик индикатора забился пылью. И что делать, заново обрабатывать?

— Ежегодно сельхозпредприятия вкладывают миллиарды рублей в техперевооружение, но коэффициент выбывания техники все равно остается высоким. Как переломить ситуацию?

— Это как процессы демографии, которыми государство успешно управляет. Есть условия — рождаемость в стране увеличивается. Так же и в вопросах технического перевооружения. Помощь государства в любом случае нужна.

Она не просто увеличивает количество купленной техники, а запускает огромный производственный и финансовый маховик, в котором задействованы тысячи людей.

На эту проблему можно посмотреть и с другого угла. Очевидно, что развития сельского хозяйства без новой техники не будет. На освободившиеся земли однозначно кто-то придет.

Такой процесс мы уже наблюдаем на Дальнем Востоке, который давно заполонили китайцы и корейцы. Крупным российским инвесторам Алтайский край не очень интересен, значит, приедут иностранцы, которые со временем начнут диктовать свои условия.

Хотел бы отметить положительный момент — корректировка господдержки в АПК происходит эффективно: одно направление выправили, взялись за другое. Я считаю, это правильный подход.

Могу сказать по нашему направлению: если бы государство не начало помогать мясному скотоводству, его в Алтайском крае вообще бы не было. Сегодня по этому пути уже идут Казахстан и Новосибирская область.

«Кировец» нет сил критиковать"

— При равных прочих условиях что вы сами выберете — отечественную или импортную технику?

— Импортную. При этом мы боимся, что на волне очередных политических неурядиц могут возникнуть проблемы с запчастями. Когда в 2014 году были введены санкции, многие комплектующие просто исчезли из каталогов. Тогда это серьезно нас подкосило.

Наше предприятие сейчас отдает предпочтение фирменным импортным тракторам — из Америки, Европы, Китая, Белоруссии. Есть и российские образцы. Ждем, что качественной отечественной сельхозтехники станет больше, но пока этого не происходит.

Трактор «Кировец» уже сил нет критиковать. Совершенно негодный образец — жалко становится механизаторов, которые на нем работают. Проблема этого трактора в том, что он может сломаться в самый неподходящий момент, а у нас в степи нет времени на длительный простой. За десять дней весны мы обязаны провести все посевные работы.

Та же проблема с белорусскими комбайнами: поначалу были ничего, затем качество ухудшилось.

В 2007 году, когда только начинался процесс технического перевооружения, мы брали то, что было. Сейчас к выбору техники подходим основательнее. Не поверите, по три года изучаем образцы, прежде чем совершить покупку.

— На ваш взгляд, стоит ли сельхозпроизводителям идти в переработку? Или все-таки одни должны сеять и доить, другие — все это перерабатывать?

— Моя позиция — переработка у крестьян должны быть, по своим масштабам пусть и небольшая, но высокотехнологичная. Сегодня в Алтайском крае уже есть подобные примеры.

Главное, чтобы продукт оставался качественным. Покупатель должен знать, что у конкретного фермера, грубо говоря, 10 коров, он выпускает отличное сливочное масло, сыр и творог. Да, это сложный процесс, но ниша еще не занята. Я говорю о реализации через магазины шаговой доступности с обязательной обратной связью производителя и покупателя.

«Неужели скот резать?»

— Всегда ли алтайское сельское хозяйство будет зависимо от субсидий? Без них можно жить?

— Жили же когда-то. 10 лет назад гос­поддержка сельского хозяйства Алтайского края была примерно 500 млн. руб­лей. Даже при учете инфляции эта сумма несопоставима с нынешним уровнем.

Если государство хочет, чтобы в сельском хозяйстве был результат, осуществлялся экспорт и закрывались внутренние потребности, господдержка должны сохраняться. Так происходит во всем цивилизованном мире.

— Рентабельность сельхозпроизводства у нас всегда указывается с припиской «с учетом господдержки». Представим, что когда-нибудь ее не будет. Как отрасли поддержать свою финансовую устойчивость?

— В основном этот термин употребляется в мясном и молочном скотоводстве. Мое мнение таково: молочные и мясные фермы без господдержки выживут только при условии непосредственной близости к крупным городам-миллионникам и мощной переработке.

Это прекрасно видно на примере Московской и Ленинградской областей. Там сельхозпредприятия успешно развиваются и вкладывают серьезные деньги в модернизацию. У них уже давно доят роботы, получая от 9 до 11 тыс. кг молока с каждой коровы.

Могу рассказать о нашем опыте: в мясном скотоводстве при самых оптимальных условиях и отработанных технологиях рентабельность производства не превышает 5%. А если ты только начинаешь работать в этой сфере, произошел какой-то сбой или упал спрос? Рентабельность окажется отрицательной. Неужели скот резать?

— Сельское хозяйство часто называют «черной дырой», в которую государство сколько ни вваливает денег, они все пропадают. Как вы к этому относитесь?

— Этот термин ушел из лексикона около семи-восьми лет назад, когда эффективные получатели субсидий в АПК начали демонстрировать свои результаты. Повышение рентабельности предприятий отразилось и на всей сельской жизни.

Посмотрите, что сделал в Дружбе Целинного района Павел Бейфорт (руководитель сельхозпредприятия «Вирт». — Прим. ред.) или директор «Бочкарей» Вадим Смагин в своем родном селе. Это же красота.

Вот и получается, надо сначала побольше Бейфортов и Смагиных «вырастить», а потом деньги раздавать.

«На мелочах холдинги и прогорают»

— Был период, когда в сельском хозяйстве края один за одним появлялись крупные инвестпроекты на миллиарды рублей. Сейчас — тишина. Почему, на ваш взгляд, этот период так бесславно закончился?

— Миллиардные проекты заявляли крупные холдинги. Если рассматривать с точки зрения экономической теории, холдинги — это правильный вариант развития. Но на практике они показывают свою несостоятельность.

Сельское хозяйство — живой организм, за которым должен быть четкий и неукоснительный контроль. При посеве заделал семена глубоко — плохо, мелко — тоже не взошло. В результате год уже потерял. На таких, казалось бы, мелочах холдинги и прогорают. Им элементарно не хватает контроля.

— Вы сами что бы выбрали — масштабную стройку за счет кредитов или маленькую и локальную, но на свои?

— Я бы выбрал просчитанный проект, в основе которого лежали бы собственные средства с привлечением кредитных. Мы используем заемные средства, работаем по программам лизинга, но всегда в этом вопросе видим берега.

Сегодня при нормальном экономическом состоянии хозяйства взять кредит не проблема. Надо думать наперед, чем отдавать.

«Два месяца в году нет дороги — люди разбегаются»

— В советское время в каждом селе были государственные колхозы-совхозы, которые брали на себя всю социалку. Очевидно, что нынешние частные предприятия полноценной заменой им не стали. Кто тогда поддержит сельский уклад жизни?

— Только государство. Частный бизнес в сельском хозяйстве, к сожалению, преимущественно работает вчерную. Налоговые отчисления при этом минимальные. Добросовестные предприятия платят налоги по полной, но, если они будут еще полностью поддерживать социальную сферу, могут просто не выдержать. Их и так становится все меньше.

За подтверждением далеко ходить не надо: цены на сельхозпродукцию за 10 лет остались примерно на том же уровне, а затратная часть увеличилась в разы и не соответствует той статистической инфляции, о которой мы слышим.

Соответственно, предприятия не могут увеличивать бюджеты на социальные проекты, иначе им не хватит резервов на все остальное.

— Есть мнение, что со временем село вообще себя изживет. Будут мегаполисы, а сельскохозяйственное производство станет осуществляться по вахтовому методу. На ваш взгляд, это вообще возможно?

— В полном объеме нет. Хотя мы уже сейчас в какой-то степени используем вахтовый метод. Многие алтайские хозяйства приглашают механизаторов из городов, создают для них условия временного проживания. Данный процесс идет, и, к сожалению, его не остановить.

— Очевидно, что отток населения не останавливает даже хорошая заработная плата. В таком случае как можно людей удержать?

— Первое — это дороги. В Третьяковском районе у нас есть хозяйство в труднодоступной местности. За 10 лет население там сократилось в два раза, притом что заработная плата самая высокая. Люди разбегаются, потому что два месяца в году вообще нет дороги. Им все нравится, но никто не хочет жить взаперти.

Не надеясь на государство, наше предприятие приобрело новый грейдер, экскаватор, тяжелый бульдозер, чтобы самим приводить дороги в порядок. Покровка — единственное село в Локтевском районе, подъездная дорога к которому в эту снежную зиму была занесена всего одну ночь.

Второе: в тех селах, где сохранены базовые предприятия, обязательно должны быть детский сад, школа и ФАП. Третье — стабильная связь. Давайте будем честны, в некоторых селах даже мобильные телефоны не работают, не говоря уже про интернет. Какие там могут быть IT-технологии, если элементарно дозвониться невозможно?